«Приключения Алисы» — просто клад для тех, кто изучает теорию и практику перевода. Взять хотя бы эти несколько строк (конец 9 главы):

’And how many hours a day did you do lessons?’ said Alice, in a hurry to change the subject.
’Ten hours the first day,’ said the Mock Turtle: ’nine the next, and so on.’
’What a curious plan!’ exclaimed Alice.
’That’s the reason they’re called lessons,’ the Gryphon remarked: ’because they lessen from day to day.’

Они называются lessons (уроки), потому что lessen (убывают) день ото дня. Как изящно! Но что делать с русскими «уроками», на которые не похожи слова «уменьшаться» и «убывать»? Как передать каламбур? Каждый переводчик нашел свой способ (примеры привожу в случайном порядке).

Анонимный перевод (издание 1879 г.)
«А по скольку часов в день вас учили?» поторопилась Соня повернуть разговор, видя, что головка понесла чепуху.
«По десяти часов в первый день, по девяти — на второй, и так далее, все на ущерб».
«Скажите, какой странный порядок» — удивилась Соня.
«Ничего не странно! Сама увидишь. Ведь иначе никогда не отучишься! Вот понемногу ученье-то и убавлялось».

Щербаков
— А сколько у вас было в день уроков? — торопливо переменила тему Алиса.
— В первый день десять, — сказал Черепаха-Телячьи-Ножки, — на второй девять, на третий восемь и так далее.
— Какое смешное расписание! — воскликнула Алиса.
— Чем больше сразу учишься, тем меньше после мучишься, — заметил Грифон.

Старилов
— А сколько часов в день вы делали уроки? — быстро спросила Алиса, пытаясь отвлечь собеседников от грустных воспоминаний по давно прошедшему детству.
— Десять часов в первый день, — ответила Мнимая Черепаха, — девять на следующий и так далее.
— Как интересно! — воскликнула Алиса.
— Так ведь поэтому они и называются уроками, — заметил Грифон. — Потому что урочное время с каждым днем уменьшается.

Набоков
— А сколько в день у вас было уроков? — спросила Аня, спеша переменить разговор.
— У нас были не уроки, а укоры, — ответила Чепупаха. — Десять укоров первый день, девять — в следующий и так далее.
— Какое странное распределенье! — воскликнула Аня.
— Поэтому они и назывались укорами — укорачивались, понимаете? — заметил Гриф.

Яхнин
— А какое у вас было расписание? — спросила она.
— Каждый день новое. Текущее. В первый день утекали десять часов. Во второй — девять. В третий — восемь. А на десятый день и последний час утекал. Время текло, если можно так сказать, сквозь пальцы. А учителя смотрели на это тоже сквозь пальцы.

Заходер
— А сколько у вас в день было уроков? — спросила Алиса: ей хотелось поскорее отвлечь собеседников от печальных мыслей.
— Как обычно: в первый день десять уроков, — сказал Деликатес, — на следующий — девять, потом восемь и так далее.
— Какое смешное расписание! — воскликнула Алиса, быть может, не без зависти.
— А с нашими учителями иначе не получалось, — сказал Грифон. — Текучий состав: каждый день кто-нибудь пропадал. Поэтому их и называют пропадаватели, кстати.

Кононенко
«А сколько занятий в день было у вас?» — поспешила Алиса переменить разговор.
«Десять пар в первый день, девять — следующий и так далее», — ответил Минтакраб.
«Какое странное расписание!» — воскликнула Алиса.
«На то они и пары, чтоб постепенно испаряться изо дня в день», — заметил ей Грифон.

Нестеренко
— А сколько часов в день у вас были уроки? — спросила Алиса, спеша сменить тему.
— В первый день — десять часов, — ответил Якобы Черепаха, — на следующий — девять, и так далее.
— Какое странное расписание! — воскликнула Алиса.
— Поэтому их и зовут уроками, — пояснил Грифон, — потому что с каждым днем на них все меньше времени урывают.

Притуляк
— А сколько предметов у вас бывало в учебный день? — спросила Алиса, торопясь уйти от грустной темы.
— Да сколько угодно, — ответил Квазичерепах. — У кого—то могло быть десять, у кого—то — один, а кто—то и вообще обходился без всяких предметов. Каждый мог иметь их столько, сколько вмещалось в ранец и карманы.
— Какое странное расписание! — воскликнула Алиса.
— Ничего странного, — возразил Грифон. — На то они и предметы, чтобы носить с собой только самые нужные.

Демурова
— А долго у вас шли занятия? — спросила Алиса, торопясь перевести разговор.
— Это зависело от нас, — отвечал Черепаха Квази. — Как все займем, так и кончим.
— Займете? — удивилась Алиса.
— Занятия почему так называются? — пояснил Грифон. — Потому что на занятиях мы у нашего учителя ум занимаем… А как все займем и ничего ему не оставим, тут же и кончим. В таких случаях говорят: «Ему ума не занимать…» Поняла?

Оленич-Гнененко
— И сколько часов в день вы занимались? — спросила Алиса, спеша переменить разговор.
— Десять часов в первый день, — ответил Мок-Тартль, — девять — в следующий и так далее.
— Вот странное расписание! — воскликнула Алиса.
— Потому-то курс и назывался постоянным, — заметил Грифон. — Число уроков постоянно уменьшалось изо дня в день…

Орел
— А по скольку уроков у вас было в день? — спросила Алиса, которой разговор про школу уже надоел.
— Это как когда,— ответил Гребешок. — Сначала десять, на следующии день девять, потом восемь и так далее.
— Какое странное расписание! — удивилась Алиса.
— Ничего не странное, — возразил Грифон. — Сначала у нас было десять уроков — вот мы и списывали по десять раз в день. Потом сделали девять, потом — восемь. Ясно? А на десятый день мы списывали по одному разу, поэтому оно так и называется — РАЗ‑СПИСАНИЕ.

В идеале каламбур должен удовлетворять трем условиям:
1) объяснять, почему количество учебных часов убывает день ото дня;
2) существительное нужно объяснить через «однокоренное» действие;
3) объяснение должно быть очевидным по типу народной этимологии.

У меня среди переводов три фаворита:
— испаряющиеся пары Кононенко;
— укорачивающиеся «укоры» Набокова;
— текущее расписание Яхнина.

А вот принципиально другой подход к переводу отрывка:

Блехман
— А сколько лет вы ходили в школу? — поспешила Алиса переменить тему.
— Пока не выйдем в люди, — ответил Бычок.
— И у вас это получалось? — осторожно спросила Алиска.
— Хороший учитель кого угодно в люди выведет! — сказал Морской Волк.

А какой вариант нравится вам?