В первой книге про Мэри Поппинс в главе «John and Barbara’s Story» есть такой кусочек (выделение мое):
“Chatter, chatter, chatter! I never heard such a place for chatter. There’s always somebody talking in this room,” said a shrill voice at the window.
John and Barbara looked up.
It was the Starling who lived on the top of the chimney.
“I like that,” said Mary Poppins, turning round quickly. “What about yourself? All day long — yes, and half the night, too, on the roofs and telegraph poles. Roaring and screaming and shouting — you’d talk the leg off a chair, you would. Worse than any sparrer, and that’s the truth.”
Этот talk the leg off a chair меня заинтриговал. Оказалось, так можно сказать о тех, кто говорит быстро и чересчур много. Красивое выражение, не правда ли? Интересно, как справились с ним русские переводчики.
Б. Заходер:
— Опять болты-болты-болты? В жизни не слыхал столько болтовни, как тут! Вечно кто-нибудь трещит в этой комнате! — прозвучал с окошка чей-то пронзительный голос.
Джон и Барби поглядели в окно.
Там сидел Скворец, который жил на верхушке трубы.
— Это мне нравится! — сказала Мэри Поппинс, живо обернувшись. — Ты бы о себе подумал! Сам день-деньской трещит, стрекочет, кричит — чуть не до ночи! От твоей болтовни могут разболтаться ножки у стула! Ты хуже всякого воробья, сказать по правде!
М. Литвинова:
— Слова! Слова! Слова! Я нигде не слышал столько слов, как в доме № 17 по Вишнёвой улице. В этой комнате всегда кто-то болтает, — проверещал в окне чей-то голос. Джон с Барбарой повернули головы. Это был Скворец, живший на верху дымоходной трубы.
— Нет, как вам это нравится! — быстро обернулась Мэри Поппинс. — Посмотрел бы на себя. День-деньской прыгаешь по крышам и проводам. И без умолку трещишь, чирикаешь, орёшь. Ты своим гамом мёртвого разбудишь! Воробьи и те тише себя ведут.
Заходер использовал глагол «разболтаться», который прекрасно заменил английскую идиому, придав речи Мэри Поппинс оригинальность. Литвинова же пошла другим путем: выбрала русский фразеологизм, подходящий по смыслу, но весьма избитый.
В обоих переводах многозначность chatter (щебетание птиц и болтовня) не обыгрывается напрямую. Это в английском скворец и человек могут упрекнуть друг друга в чрезмерном chattering, а в русском они оба «трещат», ведь «щебетание» у нас имеет положительный оттенок.
Заметим, сколько chatter в первых двух предложениях:
Chatter, chatter, chatter! I never heard such a place for chatter.
Аж четыре!
Заходер сохраняет повтор при помощи «болтов»:
— Опять болты-болты-болты? В жизни не слыхал столько болтовни, как тут!
Литвинова решает упростить:
— Слова! Слова! Слова! Я нигде не слышал столько слов, как в доме № 17 по Вишнёвой улице.
«Болты-болты» — спорный вариант, зато вместе с «болтовней» и двусмысленностью «разболтаться» игра слов без потерь переходит в русский язык, что бывает не часто. Ну а крепежный неологизм только поддерживает сумасбродство, присущее всей книге.
